Система земледелия Овсинского

Питание растений. вступление к
новым началам обработки

Растения, которые мы собираемся возделывать, только
тогда хорошо вырастут и дадут желаемый урожай, когда мы, кроме учета их
деятельной самобытности, о чем мы говорили в первой главе, создадим для них в
почве соответствующей обработкой изобилие нужной им пищи в легко усвояемом
корнями состоянии. Иначе растения будут развиваться плохо и вместо ожидаемой
пользы принесут убытки.

Теперь мы знаем, что питательные вещества культурных
растений имеют неорганическую природу. Группа же растений, лишенных
хролофилла, например грибы, питаются органическими остатками. Другие
взгляды на питание растений господствовали до 1840 года, то есть до того
времени, когда появился труд Либиха под названием «Химия в применении к
земледелию».

Плодородность перегнойных почв навела на мысль
предшественников Либиха, что возделываемые растения питаются
исключительно остатками растений и животных. Самым видным представителем
этой теории, называемой гумусной (гнилостной), был известный в
земледельческих кругах мира Альбрехт Тэф.

Последователи гумусной теории
не обратили внимания на то, что первые растения, которые появились на
земле, не имели в своем распоряжении органических остатков. Уже одно это
подтачивало теорию перегноя, которая и пала под ударами натуралистов
новой школы.

По выходу в свет сочинения Либиха, появились труды
Вегмана и Подосдорфа, как результат конкурса, назначенного академией
наук в Геттингене. Этим ученым удалось вырастить растения в песке,
лишенном перегноя, исключительно при помощи минеральных веществ.

Последний же удар гумусной теории нанесла водная
культура. Этот способ применялся еще в конце 18-го столетия. Нынешние же
талантливые химики Иоббс, Гельригель, Раудин, Стогманн, Кнопп, Сакс и
другие при помощи водной культуры окончательно выяснили вопрос питания
растений.

Опыты показали, что растения можно довести до
плодоношения, если поместить их в дистиллированную воду, содержащую в 1
л 0,5 -1,0 г смеси из азото-кислого кальция (4 части), фосфорной
кислоты, азото-кислого натрия и сернокислого магния (каждого по 1
части).

К этому раствору добавляется фосфорнокислое железо, пока
жидкость не станет слегка мутной. Этим способом доводились до полного
развития и плодоношения хлебные злаки, картофель, свекла, табак и даже
деревца.

Теория Либиха осталась неопровержимой, а теория перегноя
пала. Стало аксиомой, что растение может развиваться вполне нормально
без добавления органических веществ, состоящих из растительных и
животных остатков. Более того, даже были попытки доказать, что
органические вещества совсем непригодны для питания растений, содержащих
в себе хлорофилл и, что последние могут питаться органическими остатками
только после их полного разложения (минерализации).

Если бы Либих и его последователи ограничились бы
раскрытием способа питания растений, то это было бы полезно и для них и для
науки. Но в дальнейшей своей деятельности Либих наделал чудовищных ошибок,
которые привели всю школу на неверный путь, а земледелию принесли
неисчислимые потери.

Учение Либиха, как правильно утверждает Тиндаль,
сделалось для его приверженцев не ясным светом (pharos), а блуждающим
огоньком (ignis fatuns), который повел земледелие окольными путями. С этим
блуждающим огоньком наука и по сей день должна вести борьбу – настолько
сильно заблуждение, в которое впали последователи минеральной теории.

Фальшивое в своем основании и печальное в своих
заключениях учение Либиха напоминает теории средневековых проповедников,
о которых упоминает Бокль в «Истории цивилизации Англии». Проповедники
эти учили, что Создатель от века предназначил миллионы людей в ад, и что
никакое покаяние, ни посты, ни молитва не избавят осужденных от ада.

Суеверные слушатели впадали в заблуждение от этих мрачных проповедников.
Подобным образом наши земледельцы до сих пор дрожат перед призраком
истощение полей, на которое указал им Либих. Они часто спасаются от
грустной перспективы такими средствами, которые вызывают банкротство
владельца прежде, чем наступит банкротство его земли.

Рецепты обработки и удобрения, при тщательном их
рассмотрении, удивляют своей нелогичностью и дороговизной. К счастью,
значительная часть земледельческого люда не знает о Либиховской теории и
не перестала хозяйничать так, как хозяйничали их предки.

Потому, что
иначе хозяйничать и есть хлеб стало уделом исключительно небольшой
горстки тех счастливцев, которые бы могли запрягать 3 пары волов в
немецкий самоход, а землю посыпать порошками (удобрениями). Однако
прежде чем заняться более подробно этим вопросом, мы прежде закончим
обзор о питательных веществах для растений.

Химические анализы растений, предпринимаемые с целью
исследования их состава, открыли в растениях следующие химические
элементы: углерод, водород, кислород, азот, серу, калий, кальций,
железо, фосфор, хлор, натрий, кремнекислоту: иногда встречаются также
барий, бром, йод, олово, свинец, магний, стронций, цинк, марганец,
кобальт, никель, медь.

Некоторые из вышеуказанных элементов находим только в
редких случаях, другие же можно найти в каждом растении и даже в каждой
его части. К числу самых главных (первородных) химических элементов
растений принадлежат: азот, углерод, кислород, водород, сера, фосфор,
кремнезем, хлор, калий, натрий, магний, железо.

Проведенные к настоящему времени опыты с водной
культурой показали, что соединения десяти первородных (главных)
элементов, являются необходимыми и вполне достаточными для питания
растений. Это следующие элементы: кислород, водород, углерод, азот,
калий, кальций, магний, железо, сера и фосфор.

Из этих десяти элементов
Либих и его последователи признавали самыми главными фосфор и калий.
Буссеню же и Нэйон доказали важность азота. Во всяком случае, три эти
элемента окончательно признаются всеми как главными элементы растений.
Даже такой авторитет, как Грандо, в трудах которого показано громадное
значение перегноя для почвы, утверждает, что изобилие азота, фосфора и
калия в почве, составляет вопрос жизни самого земледелия.

Самым дорогим из этих трех элементов является азот, фунт
которого в искусственных удобрениях стоит в 7 раз дороже, чем фосфор. А
так как при существующей нерациональной системе обработки земледельцы
запада считают необходимым применять искусственное удобрение даже там,
где без него можно обойтись, то на покупку удобрений они тратят
громадные суммы.

Так, например, в 1884 году в Европу привезено одной
чилийской селитры 274 219 тонн, на сумму 205 млн. франков. Таким же
образом расходовались большие суммы и на покупку других удобрений:
азотных, фосфорных, калийных и, наконец, извести.

Против этого ничего нельзя иметь там, где почва по своей
природе вовсе не содержит в себе ни азота, ни фосфора, ни калия, ни кальция.
Тогда применения удобрения является необходимостью, против которой никто
возражать не станет. Но, в действительности, дело обстоит совсем иначе.

Так,
например, земля, для которой считают необходимым добавить 100-150 кг/га
чилийские селитры, содержит в себе обычно 4000-8000 кг/га азота.
Следовательно, удобрение здесь вносится исключительно только потому, что мы
всеми силами стараемся нерациональной обработкой сделать готовый запас азота
недоступным для растений.

На большое содержание азота в почве обратил внимание еще
Либих и на основании этого утверждал, что хлевный навоз действует на почву
не содержанием азота, а фосфором и калием. Ошибку Либиха доказали Бусенго и
Нэйон, которые, удобрив один участок навозом, а другой золой из этого же
количества навоза, получили в первом случае 14 зерен, во втором же – 4.

Несмотря на это, приверженцы минеральной теории не
перестали идти за своим блуждающим огоньком, хотя теория Либиха была
ошибочна в своем основании. «Либих, — говорит Дегерен, — мог создать свою
минеральную теорию только потому, что ему не было известно количество
фосфорной кислоты и калия в почве.

Если бы он знал, как это знаем мы теперь,
что почва содержит в себе не меньше фосфорной кислоты и калия, чем азота, то
он должен бы был уступить. В самом деле, если большое количество соединений
азота в почве исключает необходимость удобрения им, то совершенно такой же
вывод будет верен по отношению к фосфорной кислоте и калию.

Последний вывод, с которым не осмеливается согласиться
Дегерен, был бы, однако, вполне верен, если бы мы не были настолько
бессильны в пользовании теми исполинскими запасами фосфорной кислоты,
калия и азота, которые имеются в наших почвах.

Что касается самого дорогого элемента, азота, то кроме
почвы, громадное количество его содержится в атмосфере. Но земледельцы
Западной Европы, совершенно не способны пользоваться этим исполинским
источником и тратят миллиарды на удобрения.

Дегерен считает, что препятствием этому является
засуха, как это было во Франции весной 1893 года, вследствие чего, не
могла происходить нитрификация и растения не всходили. Он также пеняет
на общепринятую систему обработки и мечтает о том, что техники придумают
когда-то лучшую.

«Техники, пишет Дегерен, должны придумать орудие,
которое будет разбивать, рыхлить, встряхивать и проветривать нашу землю
совершенно иначе, как это делают наши сохи и плуги, которые очень может
быть, через каких-нибудь 50 лет, будут собраны в музеях редкостей вместе
с обугленными кольями диких народов, или сохою галлов».

Дегерену невдомек, что проходит третий десяток лет с тех
пор, как новая система обработки, которая облегчает использование громадных
запасов почвы и атмосферы, нашла у нас практическое применение и начала
распространяться, вследствие чего, техникам здесь уже нечего делать.

Цивилизованным европейцам не интересно знать, что делается у
варваров-славян. Французы привыкли, чтобы мы заимствовали у них просвещение,
и чтобы за патентом учености приходили к ним. Они того мнения, что, если что
не прошло через Париж, то оно не может сделаться научным достоянием
человечества.

Однако и цивилизованные французы могли бы потрудиться
прийти к нам, чтобы увидеть хлебные злаки, выросшие более 3 аршин без
удобрения, исключительно благодаря новому методу обработки.

Стоит посмотреть и на те хлеба, которые скрывают
всадника на коне, о которых Дегерену и во сне не грезилось; и на ту
обильную растительность среди степей южной России, где растения всходят
и растут без дождя во время страшных засух, о которых французы и понятия
не имеют.

Стоит это все увидеть, чтобы раз и навсегда отречься от
прежней системы обработки, которая уже не одного из земледельцев привела к
банкротству.

Следует понять, что весь этот баланс формул обработки и
рецептов удобрений, давно стал анахронизмом, и, что приверженцы старой
системы, портя землю своей обработкой, стараются свою ошибку
замаскировать и известкованием. В данном случае они поступают так, как
врач, который одной рукой дает отраву, другой противоядие, утверждая при
этом, что вся эта операция полезна для пациента.

Пора перестать верить в рациональность такого обращения с
нашей почвой, которое доступно исключительно тем богачам, которые могут
запрячь 6 или 8 волов в немецкий самоход (которому Дегерен предназначает
место возле обгорелого кола диких).

В дальнейшем мы рассмотрим более подробно эти источники
питания растений и укажем средства, с помощью которых питательные
вещества, содержащиеся в почве и атмосфере, можно сделать доступными для
возделываемых культур.

Атмосферная ирригация

В 1876 году появилось в нашей литературе сочинение,
которое заслуживало самого серьезного внимания со стороны общества. Но так как
труд этот был оригинальным, а мы привыкли верить, что только компиляции из
сочинений заграничных «авторитетов» могут претендовать на первенство в нашей
литературе, то труд этот был принят критикой весьма неприязненно. Не сожгли его
на костре только потому, что этот простой способ разделываться с неприятными
книгами вышел из употребления.

Сейчас передо мной эти рецензии на книгу г. Бочинского, о
которой идет речь: «О различной стоимости свеклы на сахар, ее производстве и
обработке, а также об использовании атмосферных удобрительных веществ на
основе нового метода обработки почвы».

В этих рецензиях самонадеянность критиков соревнуется с их
невежеством. Господа критики не желали знать, что если речь идет не о пустом
рассказе или комедийке , а земледелии, которое кормит миллионы людей, то
нужно очень осторожно высказывать свое мнение.

Если бы книга г. Бочинского
была бы принята иначе тогдашней критикой, и если бы содержащиеся в ней
положения были оценены спокойно и разумно, то не один гектар земли остался
бы в руках наших земледельцев, которые так старательно выпахивали сами себя
из своих имений и продолжают выпахивать поныне.

Глубокая вспашка держится в сахарозаводческих имениях, но
печально выглядели бы эти имения со своей глубокой вспашкой, если бы прибыль
от сахара не перекрывала убытков от нерациональной и дорогой глубокой
вспашки. Банкротства и здесь случались бы каждый день так же, как и в
хлебных хозяйствах.

Владельцы сахарных заводов, богатеющие на сахаре, а не на
земледелии, кичатся своими плугами, запряженными 4 парами волов, что для
обыкновенных смертных бывает практически недоступным. Счета прибылей от
земли и от сахара перепутались и многие земледельцы, измученные низкими
ценами на хлеб и дороговизной обработки, плохое состояние своих дел, по
простоте души, готовы приписать тому, что они могут запрягать в плуг только
4 (самое большое 6) волов, тогда как запрягать их нужно 8. кроме того, чтобы
земля дала хороший урожай. Ее нужно еще посыпать разными порошками.

Господин Бочинский выступил против этого общепринятого
положения, за что его книжка и была предана анафеме. Он обратил внимание
на две чрезвычайно важные вещи: 1) что разница между температурой
почвы и атмосферы на глубине 1,5 аршина /ок.

1м/, с мая месяца и до
осени, может достигать 12° и больше вследствие чего в почве может
обильно осаждаться роса из воздуха, 2) что вместе с росой почва
может поглощать большое количество газов и пыли, находящееся в
атмосфере. Следовательно, этим путем атмосфера может снабжать почву и
влагой и питанием для растений.

Из теперешних писателей обратил внимание на этот вопрос
Розенберг- Липинский, но он только затронул его, не разъяснив сущности.
Наконец, по истечении более десяти лет после появления книжки г. Бочинского,
на атмосферную ирригацию обратили внимание русские земледельцы, которым
засуха дала о себе знать в наибольшей степени.

Господа Бочинский, Розенберг – Липинский и Колесов обращают
внимание на то, что подземная роса может осаждаться в почве таким же образом как
она осаждается летним днем на графине или стакане с холодной водой. Дело только
в том, чтобы атмосфера имела постоянный доступ в почву и могла бы отдавать ей,
как более холодной, свою влагу.

Вторым условием атмосферной ирригации является температура
почвы, которая должна быть ниже температуры воздуха. Этому вопросу мы посвятили
предыдущую главу.

Наконец, третье условие это капиллярность почвы, потому что
осаждающаяся в более глубоких слоях роса только тогда может быть полезной
бактериям, окисляющим азот, когда силой капиллярности вода поднимается к верхним
более теплым слоям почвы, ибо бактерии эти живут исключительно в верхнем слое.

«Ферменты окисления азота, пишет Дегерен, весьма
распространены в природе. Мюнту констатировал их присутствие не
только в пахотной почве, но даже в местах совершенно не заселенных и
даже на высоких гористых местах. Но несмотря на такое изобилие этих
микроорганизмов на поверхности, ферменты окисления азота не
проникают далеко в почву, а занимают исключительно ее верхний слой.
На известной глубине их редко можно встретить, а еще глубже ферменты
исчезают совершенно».

Ввиду этого глубокая вспашка вдвойне вредна. Она
зарывает бактерии туда, где они не могут жить, и уничтожает
капиллярность и рыхлость почвы, вследствие чего в почве не возможны ни
нитрификация, ни атмосферная ирригация.

Мелкая двухдюймовая пахота, подкормленная действием
полольника, превосходно гарантирует и нитрификацию и атмосферную
ирригацию, потому что при такой обработке почва постоянно аэрируется,
температура почвы в нижних слоях постоянно настолько низка, что
атмосферная ирригация совершается энергично и, наконец, почва становится
капиллярной, вследствие чего влага поднимается к верхнему более
прогретому слою, где используется нитрифицирующими бактериями.

Ночью
верхний слой почвы охлаждается и конденсирует влагу, испаряющуюся из
нижних слоев. Здесь характерно, что конденсация влаги в верхнем слое
происходит только тогда, когда верхний, мягкий (и сухой) слой почвы не
больше 1,5-2 дюймов /до 5см/. Если почва взрыхлена глубже, роса не
конденсируется (П.А. Костычев «Обработка чернозема»).

Рассмотрим процессы, которые в самую большую засуху
обеспечивают почву атмосферной влагой. В воздухе всегда содержится
определенное количество влаги. Причем теплый воздух содержит влаги
больше, чем холодный.

 Количество влаги, которое может содержать воздух при
различной температуре, определено Дальтоном в следующих величинах:

Если теплый воздух насыщен водяными парами, то самое
незначительное понижение температуры сейчас же вызывает конденсацию этих паров в
виде росы. «Точка росы» — температура, при которой водяные пары превращаются в
капли. Она будет тем выше, чем больше относительная влажность воздуха (отношение
фактического содержания воды в воздухе к максимально возможному содержанию при
данной температуре). И наоборот, чем меньше относительная влажность воздуха, тем
ниже будет и точка росы.

Так как редко бывает, чтобы воздух был полностью насыщен
водяными парами, то земледелец должен стараться, чтобы разница между
температурой воздуха и почв, по крайней мере, в более глубоких слоях, была бы
значительной, иначе роса из воздуха не будет конденсироваться.

По г. Бочинскому, разница температуры воздуха и почвы
достигает в течение лета 12° и более, что вполне гарантирует осаждение росы.
Дело только в том, чтобы почва была капиллярна. Только при этом условии роса
из глубины может подниматься вверх и использоваться окисляющими азот
бактериями и растениями.

Господин Колосов приводит следующие наблюдения за
температурами почвы, полученные в Тифлиской обсерватории. Как видим,
температура в верхнем слое в часы, когда солнце наиболее активно, выше, чем
температура воздуха на высоте 1,5 м. проникая через верхний слой почвы,
воздух еще больше нагревается, чем над поверхностью.

Так как, по мнению метеорологов над землей воздух более
насыщен влагой, то, проникая в более глубокие слои почвы, он может осаждать
значительное количество росы. Это дневное осаждение росы в почве и есть
дождь у нас под ногами в самые жаркие дни, но только при рациональной
обработке почвы.

Американцы напрасно старались вызвать искусственный дождь
взрывами в тучах, потому что мы гораздо легче и надежнее можем образовать
дождь под поверхностью почвы. Такой «сухой полив», как некоторые называют
атмосферную ирригацию, не мочит нам платье, но превосходно удовлетворяет
потребности растений и бактерий.

Если бы Дегерен испытал рациональный метод обработки, то он
не жаловался бы на отсутствие нитрификации из-за недостатки влаги. Он также
говорил бы, что , несмотря на все усилия земледельца, его может постичь
разочарование, если в дополнение к удобрениям, которые вносят в глубоко
вспаханную почву, не будет вовремя дождей.

При новой системе земледелия, хозяйничая в
Бесарабии и в южных уездах Подольской губернии, где засуха причиняет
ужасно много неприятностей, я всегда был доволен погодой, полевые
работы никогда не прекращались, а земля у меня была постоянно
настолько важна, что из нее можно было катать шарики.

И нитрификация
происходила интенсивно, и растения превосходно росли, тогда, как у
соседей поля были черны и покрыты глыбами. Более богатые имения
устраивали милую забаву, разрушая глыбы тяжелыми катками, после чего
почва до известной степени приобретала капиллярность и кое-как быть
засеяна.

На Украине осенью прошлого (1897) года мне
пришлось видеть в одном хозяйстве, после такой забавы, всходы
озимых, как мне говорили, без дождя. Но как плохо они выглядели
в сравнении с громадной и веселой растительностью на полях,
возделанных по новой системе.

Иначе при новой системе обработки, когда интенсивная
нитрификация обуславливает очень обильную растительность. Мне часто
приходилось мучиться с уничтожением сорных растений на паровых полях.
Достаточно было, чтобы в почве остался слабенький, наполовину мертвый
корешок, как из-за обилия питательных веществ он сейчас же оживал, что
требовало новых усилий на избавление от сорняков.

Только быстрое и
немедленное подрезание появляющихся новых побегов может уничтожить злостные
сорняки. Медлительный же земледелец, позволяющий обновляться подрезанным
сорнякам и набираться им сил, никогда с ними не справится, так как в почве
неимоверно богатой питательными веществами они скоро укореняются и
нейтрализуют урон, причинный им обработкой.

Этим изобилием в почве питательных веществ в сухие летние
месяцы мы главным образом обязаны атмосферной ирригации. Если бы какой–нибудь
скептик усомнился, что этот источник может дать растениям столько воды, то я
попрошу его объяснить, откуда в почве, возделываемой по новой системе, берется
влага во время засухи.

Мы обясняем образование росы в почве во время засухи тем,
что теплый, содержащий в себе водяные пары, воздух охлаждается в более
глубоких и более холодных слоях почвы и выделяет часть паров в виде росы,
обагощая почву влагой. Так, например, если в полдень поверхность почвы
нагревается в июле до 51оС (см. табл), то циркулирущий там воздух может
содержать около 97 г воды на 1 м3 воздуха (см. табл. Дальтона).

Такой воздух, проникая глубже, например на глубину 5 см,
охладиться до 42 оС и, следовательно, может содержать в себе только 60 г
воды, а остальные 37 г осаждаются в почве в виде росы.

Далее, на глубине 10-12 см воздух охладиться еще больше и
образует новое количество росы. Но так как в рыхлой почве воздух обновляется
беспрестанно, или под влиянием колебаний температуры, или под влиянием воды,
которая вытесняет воздух из почвы, то при рациональной обработке в почве
конденсируется такая масса воды, что при нашей двухдюймовой пахоте во время
самой большой засухи под тонким, сухим слоем бывает грязь.

Дневная роса, о которой мы говорим, осаждается обильнее в
том слое почвы, температура которого более низкая, то есть обычно в более
глубоких слоях, где господствует температура близкая к температуре погреба.
Но как нам нужна влага в верхнем более теплом слое, то необходимо, чтобы: 1)влага, обильно осаждающаяся в глубине, могла свободно подниматься вверх,
что возможно только тогда, когда почва капиллярна; 2)чтобы почва достаточно интенсивно проводила теплоту, ибо тогда верхний
слой будет иметь температуру более низкую и сам сможет осаждать росу.

Постоянное сохранение капиллярности почвы возможно только
при нашей двухдюймовой пахоте. Глубокая вспашка уничтожает капиллярность и
потому делает невозможным поднятие влаги из более глубоких слоев к верхним,
вследствие чего все сторонники глубокой вспашки находятся в полной
зависимости от дождя.

Что же касается способности почвы проводить тепло, то
опыты Вагнера, проведенные в физико- земледельческой лаборатории в Мюнхене,
показали, что лучше всего проводит тепло кварц, хуже всего чернозем. Жирная
глина, углекислая соль кальция, окислы железа занимают промежуточное
положение. Кроме того, почва тем лучше проводит тепло, чем больше насыщена
влагой.

Наш тоненький, рыхлый перегнойный слой защищает почву от
чрезмерного нагревания. С другой стороны, нетронутый плугом и насыщенный
влагой капиллярный слой интенсивно проводит тепло и одновременно
способствует осаждению дневной росы здесь же под поверхностью почвы.

Процесс дневной конденсации влаги сменяется ночью другим
процессом. Ночью воздух под землей охлаждается и, как более тяжелый,
проникает вглубь почвы. Более же теплый воздух почвы поднимается вверх и
осаждает ночную росу в верхнем охлажденном слое почвы, или же на предметах,
находящихся на поверхности, например, внутри стеклянного колпака, которым
ночью прикрыта почва (опыта Несслера).

Опыты Сачко, приведенные профессором Костычевым (см.
«Обработка чернозема», с. 80-82) показали, что это ночное осаждение росы на
поверхности почвы бывает исключительно только тогда, когда верхний,
разрыхленный и сухой слой почвы тонок.

Таким образом, и без дождя растения могут иметь достаточно
влаги в почве из водяных паров, содержащихся в воздухе. Эти пары не только
снабжают почву влагой, но могут обеспечивать растения питательными
веществами. Мы уже видели это на примере лишайников и эпифитов.

Так на бесплодных и сухих горах Татарской пустыни и в
Киргизских степях на юге Яика, мы встречаем крушину съедобную (lecanora
esculenta), которая имеет вид шариков различной величины, начиная от
булавочной головки до лесного ореха. Эти шарики всегда свободны и никогда ни
к чему не прикреплены.

А. Ст. Гиляйер в местности, где в течение шести месяцев не
выпадало ни капли дождя, видел цветущие опунции, удерживающиеся на
безжизненных скалах при помощи нескольких тонких корней, углубляющихся в
сухую землю, которая заполняла узкие трещины и расщелины.

В музее естествознания в Париже в ящике объемом 1 куб фут
/ящик со стороной в 30,5см/ в земле не сменяемой и не поливаемой Ceress
peruvianus достиг необыкновенной высоты и образовал множество громадных
ветвей. По мнению Фигнера, земля в ящике служила только для механического
закрепления этого растения.

При нашей системе обработки во время самой большой засухи
в почве осаждается из воздуха столько влаги, что каждое семя всходит без
дождя, растения растут, нитрификация происходит самым интенсивным образом, и
газы поглощаются почвой превосходно.

Когда верхний тонкий слой почвы начинает оседать после
посева и почве угрожает высыхание, мы пускаем конный полольник (только не
окучник), который облегчает доступ воздуха и наша почва снабжается влагой в
последующее время.

Тот дождь, который американцы пытались вызвать из туч,
постоянно образуется у нас под ногами, отлично снабжая влагой растения, но
не промачивая нам одежды и не образуя на дороге грязи. Веселая, зеленая и
пышная растительность на нашем поле во время засухи, на фоне чернеющих
соседних полей, приводит многих в изумление.

Мелкая двухдюймовая вспашка, гарантирующая аэрацию почвы,
в особенности при регулярном применении полольника, есть именно тот
таинственный деятель, который снял с измученных плеч земледельцев ужасное
бремя засухи. Теперь я не только спокойно, но и с некоторым удовольствием
встречаю этот бич земледелия.

Условия усвоения растениями
питательных веществ, находящихся в почве и атмосфере. аэрация почвы

В предыдущей главе мы установили. Что питательные
вещества содержатся в почве и атмосфере в количестве превышающем потребность
растений. Если бы эти вещества находились бы в легко усвояемом растениями виде,
то получение обильных урожаев было бы легкой задачей. Достаточно было бы бросить
в землю зерно, чтобы получить желаемый урожай.

Но, так как питательные вещества находятся в почве в
большей части в неусвояемой форме, земледельцы стараются сделать их
доступными, увеличивая растворимость их обработкой. Главным образом,
более или менее глубокой вспашкой. Когда же такая вспашка не в силах
выполнить своего назначения, тогда используются хорошо растворимые
питательные вещества в виде искусственных удобрений.

Условия, при которых питательные вещества,
находящиеся в почве и атмосфере, становятся доступными для растений,
следующие: 1. Почва должна быть постоянно в меру влажна. При недостатке воды, или
при ее избытке, возделываемые растения не могут расти.

В сухой почве
биологические процессы тоже становятся невозможными. При излишке же
влаги происходящие процессы принимают вредное для растений направление. 2. Влага, хотя бы и распределенная надлежащим образом, будет ни к чему,
если одновременно в почве не будет достаточно воздуха.

Без кислорода
биологические процессы разложения (нитрификации) происходить не могут.
Перегнойные кислоты при недостатке воздуха перестают разлагать
фосфориты, тогда как в присутствии кислорода они действуют сильнее, чем
угольная кислота.

Растения тоже не могут развиваться, потому что корни
их также нуждаются в кислороде для дыхания. Наконец, от того, насколько
воздух проникает в почву, зависит содержание влаги в ней. Только при
надлежащей рыхлости почвы может осаждаться в ней дневная подземная роса
(атмосферная ирригация), которая одновременно снабжает почву влагой и
питательными элементами из атмосферы.

Следовательно, среди других
условий плодородия почвы, мы на первом месте ставим ее рыхлость. 3. Температура почвы должна быть не слишком низка, потому что тогда
прекращаются процессы разложения, и не слишком высока, потому что
высокая температура почвы в одинаковой степени не благоприятна, как для
биологических процессов, происходящих в ней и обусловливающих ее
плодородие, так и для атмосферной ирригации. 4.

Угольная кислота в почве способствует растворимости ее минеральных
веществ, но задерживает биологические процессы разложения. Поэтому при
обработке расположение плодородного слоя должно быть таким, чтобы
одновременно могли происходить и нитрификация, которую угольная кислота
делает невозможной, и разложение минеральных веществ почвы, для чего
угольная кислота необходима.

Только при выполнении всех указанных условий почва
обеспечивает растения питательными веществами. Глубокая же вспашка делает
невозможным одновременное соблюдение всех этих, на первый взгляд
противоречивых, условий. Поэтому мы постоянно слышим жалобы на засуху и на
истощение почвы; часто без надобности тратим деньги на покупку искусственных
удобрений; напрасно ожидаем дождя или ропщем на его излишек.

Указывая на условия плодородия почвы, мы на первый план
поставили ее рыхлость. Мы утверждали, что атмосфера должна иметь
постоянный гарантированный доступ в почву, как непосредственная
поставщица питания для растений и как фактор, при посредстве которого
увеличивается подвижность питательных веществ почвы.

Чем из более крупных осколков горных пород сложена
почва, тем она лучше аэрируется. С увеличением малых фракций в почве ее
аэрация уменьшается. Мелкие фракции обладают настолько сильным свойством
слипаться, что, например, при механическом анализе почвы, более чем
десятичасовое кипячение едва только в состоянии диспергировать слипшуюся
мелочь.

Однако корни растений, пронизывая почву в различных
направлениях и разлагаясь, образуют естественные дрены, посредством которых
воздух проникает в почву. Поэтому она становится рыхлой, не утрачивая своей
капиллярности, что с точки зрения регулирования степени влажности почвы
всегда важно.

«Не подлежит сомнению, пишет Доктор Карпинский, что
оставшиеся после уборки корни в земле, высыхая и перегнивая, образуют целую
сеть канальцев, по которым воздух может свободно циркулировать в почве и
оказывать положительное влияние на ускорение ее деятельности».

«Следует вспомнить, пишет доктор Вагнер, о важном влиянии
сидеральных растений в особенности о глубоко укореняющихся, на что обратил
внимание земледельцев доктор Шульц. Именно он заметил, что эти растения, в
особенности люпин, пуская глубоко корни не только сами извлекают пользу из
подпочвенных запасов влаги и минерального питания, но они делают возможным
тоже самое и для следующих за ними растений с короткими корнями, как
картофель и др.

Действительно, глубоко проникшие корни люпина, после его
запашки, постепенно разлагаются, образуя каналы, по которым проникают вглубь
почвы корни следующих за ними растений с короткими корнями. Последствием
бывает та легкость, с которой переносят засуху укоренившиеся таким образом
растения.

Так, например, в 1893 году картофель, посаженый на поле после
запаханного люпина, возделываемого как удобрение, укоренился так глубоко,
как достигали корни люпина, вследствие чего не будучи подвержен пагубному
действию засухи, случившейся в этом году, он почти не пострадал, тогда как
рядом лежащие поля картофеля, произрастающего без удобрения люпином, было
сильно повреждено ею, картофель мелко укоренился и урожай был ничтожным».

«Глубоко укореняющиеся бобовые растения, предназначенные
на зеленое удобрение, оказывают замечательное влияние на следующие за ними и
плоско сидящие растения».

Приведенное мнение Вагнера следует дополнить, так как
каждое поколение растений все равно бобовых или колосовых, которые также
могут глубоко пускать корни, как это мы увидим дальше, оставляет целую сеть
канальцев, которые облегчаю распространение корням нового поколения
растений.

Не следует только разрушать эту ценную сеть корней более
или менее глубокой вспашкой, как это мы во вред себе делаем, одновременно
уничтожая и сеть корневых канальцев и те многочисленные канальцы, которые в
рационально обрабатываемых почвах образуют дождевые черви указал в своем
сочинении Дарвин.

Следовательно, при обработке почвы мы должны
стремиться к тому, чтобы: 1. атмосфера не была отрезана от сети находящихся в почве
канальцев, образующейся на поверхности коркой; 2. чтобы созданные разлагающимися корнями и дождевыми червями
естественные каналы и дрены не были бы уничтожены более или
менее глубокой вспашкой или любой другой обработкой
(культиваторы, груббером и др.)

Глубокая вспашка разрушает созданные разлагающимися
корнями и дождевыми червями каналы и растирает почву в порошок, из
которого после первого хорошего дождя образуется тесто, затем засыхающее
и растрескивающееся как кирпич. При таких условиях ни процессы
минерализации не могут нормально протекать, ни растения расти надлежащим
образом.

Что высыхание и образование трещин в почве достигает
той глубины, на какую вспахано поле, это доказал Костычев. С другой
стороны вывернутая наверх почва более склонна к образованию корки, что
окончательно закрывает доступ воздуха в почву и подвергает земледельца
известным расходам.

Земля, предоставленная сама себе в степях, лугах,
лесах, не покрывается коркой. Защищает ее от этого органические остатки,
содержание которых в почве увеличивается от нижних слоев к верхним (за
немногим исключением). Потому, что корни растений кверху толще, а на
поверхности остаются надземные части растений; что, вместе взятое,
образует верхний перегнойный слой, гарантирующий постоянное
проникновение воздуха в почву, проницаемую на значительную глубину,
благодаря многочисленным разлагающимся корням и каналам, созданным
деятельностью дождевых червей.

При мелкой двухдюймовой /5см/ вспашке верхний слой,
богатый органическими веществами и действующей наподобие лесной
подстилки, не образует корки. Воздух, же циркулирующий по каналам
созданным разлагающимися корнями растений, вызывает быстрое рыхление на
значительную глубину мелко вспаханной почвы и, вследствие этого, отлично
приспособленной к произрастанию не только злаков и бобовых, но даже
корнеплодов, под которые мы всего привыкли пахать глубоко.

Корням корнеплодов легко пробивать сеть корневых
канальцев, вследствие чего получаются прекрасные экземпляры, длинные
толстые, без боковых отростков, что больше всего удивляло посещающих
наше хозяйство.

В 1895 году гости уничтожили у меня небольшую
плантацию свеклы, потому что каждый из них хотел видеть, как эта свекла
может расти на 2-дюймовой пахоте и каждый считал необходимым вырвать
более десятка корнеплодов.

Господин Мацыев, который образцы моих растений в
июле 1897 года посылал в министерство земледелия, говорил мне, что
там больше всего внимания было обращено на кормовую морковь, которая
на 2-дюймовой пахоте выросла длинная, ровная и без боковых
отростков.

Я обращаю внимание, что такие результаты на
2-дюймовой пахоте получаются потому, что уже 4-5 – дюймовая
/10-12,5см!/ пахота уничтожает сеть канальцев и этим затрудняет
распространение корней.

Что мелкая 2-дюймовая вспашка вызывает быстрое
улучшение почвы на значительную глубину, заметили Блэк, Швезер,
Коне, Розенберг- Липинский и др.

Из наших земледельцев интересные наблюдения над
разрыхлением мелко вспаханной почвы сделал С. Лиховский, доклад
которого по этому вопросу, прочитанный на II Киевском съезде, был
напечатан в 1895 году в земледельческой газете.

Действительно, для почвы, пронизанной
многочисленными корнями, не только глубокая вспашка, культиватор,
груббер, разрушающие созданные корнями и дождевыми червями канальцы,
но даже почвоуглубитель может быть вредным.

Это последнее орудие может помочь почве с твердой,
непроницаемой и непронизанной корнями подпочвой. Но и в этом случае,
почвоуглубитель станет не только лишним, но и вредным с того
момента, как только разрыхленная им подпочва прорастет сетью корней.

О роли почвоуглубителя для уничтожения
многолетних сорных растений с длинными корнями, как осот или вьюнок
полевой, мы поговорим в соответствующем месте.

Кроме всего, когда школа Либиха окончательно
выяснила, что растения питаются веществами неорганической
природы и когда теория перегноя пала, а химические анализы
показали, что почва содержит больше минеральных веществ, чем
верхний слой, то тогда и появилось стремление выворачивать
подпочву наверх в надежде увеличить плодородие. Глубокая вспашка
стала идеалом обработки, основанном, как казалось, на научных
данных.

Но богатая минеральными запасами подпочва принимает
участие в питании растений и там, где земледелец не выворачивает ее
на поверхность глубокой вспашкой. Корни растений часто эксплуатируют
почву на громадной глубине, вынося элементы питания на поверхность.

Однако приверженцы глубокой вспашки не
удовлетворились такой ролью подпочвы и питали надежду внезапным
переворотом вырвать все, содержащейся в ней, элементы питания. Но
глубоко вспаханная земля родить не хотела и многие из сторонников
глубокой вспашки оказались в положении человека, который, убивши
курицу, несущую ему золотые яйца, думая сразу разбогатеть.

Нет сомнения, что так называемая «глубокая
вспашка», практикуемая у нас в имениях, обходится нам дорого, а
выглядит довольно жалко, в сравнении с той глубиной, до которой
доходят корни растений, даже перечисляемых к числу
мелкоукореняющихся.

«В бернском музее, пишет г. З. Говрецкий, хранят,
как феноменальную редкость, корень люцерны в 16 метров длиной.
Гаспарин видел корень люцерны в 16 метров длиной. Елиш в черноземных
степях России находил корни длиной в 10 футов /более 3м/».

«Хлебные злаки, продолжает г. Говорецкий, как
вообще все травянистые растения, считаются растениями, корни которых
не уходят глубоко. Между прочим, я уже два раза в жизни имел
случайную возможность лично убедиться в несправедливости и такого
взгляда.

Я два раза видел рожь, посеянную на горе, которая с одной
стороны обвалилась. Когда частички земли, оставшиеся на отвесной
стене высохли и осыпались, то можно было видеть что-то наподобие
висящего занавеса, образовавшегося из тонких, как волосы, корешков
ржи.

Длина этого занавеса достигала в первый раз около сажени
/2,13м/, а во второй – около 2 аршин /1,4м/. Причем, так как гора
обвалилась только на эту глубину, то очень может быть, что еще более
длинные корешки остались в земле».

Известный в свое время чешский земледелец
Торский показал посещающим его хозяйство, после одной из Венских
выставок, экземпляры ржи с корнями длиной в 70 см.

Ввиду такой длины корней практикуемая у нас так
называемая «глубокая вспашка» на 10-15 дюймов /25-37,5см/, может
принести только вред, а не пользу, что мы ниже посмотрим более
подробно.

Действительно, глубокое оборачивание земли паровым
плугом часто портило ее окончательно. Так было более десяти лет назад в
Подольской губернии в имении Браилово (тогда собственность барона Мекка)
и многих других.

«В имении Валево,- пишет г. Лигоцкий, — на площади
в 3 десятины я сам три раза пересевал свеклу и весьма плохим
результатом. На этом месте, как на косогоре, слой чернозема был,
тонкий, а паровой плуг, вследствие завышенной глубины пахоты,
вывернул наверх из подпочвы неразложившуюся землю.

Еще более
чувствительный убыток, на площади 20 десятин, понесли, по той же
причине, в имении Завадовка. Здесь, несмотря на пересев несколько
раз, свеклы совсем не было, так как слой чернозема в указанном
имении значительно тоньше.

На лучших же почвах если результат такой
глубокой пахоты (40см) не был таким плачевным, в отношении
урожая свеклы, то только исключительно благодаря мощности
украинского чернозема».

В исключительных случаях глубокая вспашка может быть
использована единовременно, как средство улучшения почвы. Например, если
нужно перемешать верхний песчаный слой с нижним глинистым (или наоборот). Но
никогда глубокая вспашка не должна применяться как постоянная система
обработки.

Отрицательные результаты глубокой пахоты, казалось бы,
должны были способствовать отказу от нее. Но такой шаг для ее приверженцев
оказался слишком простым. Как метафизик, который, упавши в яму, не хотел
вылезать из нее с помощью веревки, ввиду того, что способ слишком простой,
так и сторонники глубокой пахоты начали подыскивать более хитрые способы,
как вывернуться из беды.

Советовали: постепенную припашку нижних слоев, проведение
вспашки поздней осенью, использование больших доз удобрений одновременно с
припашкой почвы. Когда же приваленные подпочвой органические остатки
разлагались медленно, а почва то разжижалась после дождей, то покрывалась
коркой и засыхала, как кирпич, во время засухи, то кроме всего еще оказалось
необходимым использование громадного количества извести.

Можно ужаснуться тем рецептам глубокой вспашки, которые
предписывают ее приверженцы, как, например, Лекуто в своем сочинении об
«улучшающей» обработке почвы.

При применении т.н. вспомогательных средств, вывороченная
наверх подпочва должна давать хорошие результаты. Но, если бы сторонники
такой системы обработки засыпали бы землей и удобрениями голую скалу, то на
ней выросли бы растения, но никто не имел бы право утверждать, что скала
плодородна.

Обильное удобрение может уменьшить отрицательные последствия
глубокой пахоты, но для большинства наших хозяйств такая система
предварительной порчи и последующего исправления почвы недоступна, даже если
бы она и окупались.

Стремление к глубокой пахоте не ослабло и тогда, когда место
потерявшей доверие минеральной теории питания, заняла теория минерально —
органическая, самым видным представителем которой является Грандо. Ему мы
обязаны выяснением условий плодородия почвы.

Оно зависит не от абсолютного
содержания в почве минеральных веществ, а от соотношения их с почвенным
перегноем, с его миллиардами живых организмов, которые, однако, по — прежнему
зарываются глубокой вспашкой. Гейден, выщелачивая пахотную землю, богатую
органическими веществами, и подпочву нашел следующее количество растворимых в
воде (следовательно доступных для растений) соединений фосфора, самых главных
после азота питательных веществ.

В этом опыте следует обратить внимание на то, что в подпочве
фосфорной кислоты было бы меньше, чем в верхнем слое, что делает значение
перегноя еще более заметным.

Еще лучше осветили этот вопрос исследования Грандо, который
выполнил целую серию больших опытов и точно установил в каком количестве
различные виды земли содержит фосфориты, а также в какой зависимости
находится их растворимость от перегноя почвы.

Анализ четырех видов почвы
(чернозема, известковой, торфяной и песчаной) показал, что плодородие почвы
зависит от соотношения между перегноем и фосфоритами, а не от абсолютного
содержания фосфоритов в почве. Так, например, земля из Габленвиля содержит в
себе почти в 7 раз больше соединений фосфора, чем Уладовский чернозем.
Несмотря на это, чернозем родит без удобрений, а Габленвильскую землю нужно
удобрять.

Предпринимаемые испытания всегда подтверждали выше
приведенное положение. Перегной занял, как и во времена Тера, главное место в
пахотном слое из-за его опосредованного и непосредственного значения в питании
растений после его разложения, а по Дегерену, даже и до окончания этого
процесса.

Приверженцы глубокой вспашки не могли не знать важного
значения перегноя, но вместо того, чтобы оставлять его постоянно наверху, они
старались перемешать его с пахотным слоем. Доказательства необходимости такого
смешивания, как овса с сечкой для корма лошадей, одинаково можно услышать как из
уст практиков, так и встретить в сочинениях по земледелию.

Однако совершенно правильно говорит Грандо, которому мы
обязаны указанием роли перегноя, что «простая смесь извести, глины, песка и
перегноя, в пропорции, соответствующей содержанию их в пахотной почве, вовсе
не будет почвой. Плодородная земля составляет одно целое, значительно
отличающееся своим составом и свойствами от более или менее тщательной смеси
составных ее частей».

Потому что никакое смешивание не в состоянии создать,
или заменить, те естественные дрены и каналы, которые образуют корни и
дождевые черви, не уничтожая при этом капиллярности почвы, что имеет важное
значение для распределения влаги в почве.

Действительно, результаты смешивания почвы с перегноем
бывают часто такие, что пожнивные остатки, крупные корни растений и куски
навоза, целыми годами в почве, не разлагаясь, и часто извлекаются на
поверхность последующей вспашкой.

Причина этого явления – недостаточная аэрация почвы,
вызываемая чаще всего образующейся на поверхности почвы коркой. При
обработке парового поля корку можно уничтожить бороной или другими орудиями,
но после посева уничтожение корки становится возможным только при
одновременном повреждении возделываемых растений (исключение – корнеплоды).

Новая система земледелия потому имеет громадное значение для
растений, что: 1) не уничтожает каналов, образуемых корнями и дождевыми червями 2) прикрывает почву слоем рыхлой перегной земли, которая защищает ее от
образования корки, действуя подобно лесной подстилке 3) не лишает почвы капиллярности 4) дает возможность ухаживать за посеянными хлебами посредством конного
полольника до тех пор, пока они сами затенять почву.

Известно, что затенение почвы влияет на нее так же
благотворно, как и рыхление полольника или мотыгой.

При глубокой же вспашке и посеве по обычной системе корка
образуется чрезвычайно легко и бывает настолько непроницаемой, что воздух
совершенно не проникает в почву. Наряду с этим уничтожаются каналы,
созданные корнями и дождевыми червями, вследствие чего после первого дождя
из глубоко вспаханной почвы образуется тесто, засыхающее впоследствии как
кирпич.

Более того, препятствуя доступу воздуха в почву, механически
вывернутая наверх подпочва часто содержит в себе водный раствор окиси железа,
которая соединяется с кислородом и переходит в окисляющие элементы. Вследствие
вывернутая подпочва отнимает кислород у почвы и химическим способом.

Недостаток воздуха (кислорода) делает невозможным
нитрификацию, вызываемую бактериями, которых открыли в 1877-78 гг. Шлесинг и
Мюнтц. Эти бактерии способствуют превращению аммиака в азотнокислые
соединения, а затем в азотную кислоту.

Вследствие прекращения деятельности этих бактерий, требующих
для жизнедеятельности кислорода (аэробы), начинают свою деятельность другие
бактерии, обходящиеся без кислорода воздуха (анаэробы) и превращающие
азотнокислые соединения в аммиак и в газообразный азот, т.е. они обедняют почву
азотом. Вредную деятельность анаэробов в почве констатировал в 1882 году Дегерен,
а также Гайен, Дюнет, Макен.

Нитрификация может происходить только в надлежащей влажной
почве и в присутствии воздуха. В глубоко вспаханной почве во время засухи
нитрификация невозможна из-за недостатка воды. Когда же глубоко вспаханная почва
впитывает в себя, как губка, после сильного дождя воду, то последняя уничтожит и
займет все каналы, по которым воздух мог бы проникнуть в почву.

Опыты Штреккера, Эдлера и Керна показали, что земля,
рыхлившаяся в горшках (аэробные условия) теряла 48% азота, не рыхлившаяся
(анаэробные условия) – 64%.

При новой системе обработки почва никогда не может
пересохнуть так, как при глубокой вспашке. В самую острую, продолжающуюся
несколько месяцев, засуху, она имеет запас влаги, достаточный для развития
корней, всходов и для деятельности бактерий.

Кроме того, при глубокой вспашке не только прерывается
процесс разложения перегноя, но и уже образовавшиеся перегнойные кислоты при
недостатке воздуха перестают действовать на минеральную часть почвы, а именно:
не растворяют фосфиты, несмотря на то, что при достатке кислорода действуют на
них в 10 раз сильнее, чем угольная кислота.

При недостатке воздуха (реже при недостатке еще одного
необходимого фактора нитрификации – кальция) перегнойные кислоты считаются
вредными для растительности, и сторонники глубоко пахоты ведут с ними
упорную борьбу такими энергичными средствами, как известкование или даже
выжигание.

Для правильного разложения перегноя чаще бывает нужен доступ
воздуха в почву, чем известкование. В достаточно рыхлой почве нитрификация
проходит энергично и без добавления извести. Даже в самом худшем случае, при
действительном недостатке кальция в почве, необходимое количество вносимой
извести на одну десятину, как это рекомендуют сторонники глубокой пахоты,
преувеличивая значение известкования.

«Во всех почти руководствах по сельскому хозяйству, пишет
Грандо, мы встречаем утверждение, что развитие растений из семейства
бобовых, зависит от содержания кальция в почве. На почвах очень бедных
кальцием и кислых, вообще советуют удобрение мергелем или известью, как
первую работу при создании лугов хорошего качества (богатых бобовыми
растениями).

Луг фермы Болье совершенно заболочен и до такой степени
кислый, что на холоде разлагает около 3 г углерода извести на один
килограмм земли. На первый взгляд этот луг кажется покрытый растениями,
но растения эти развиваются плохо. В самой худшей его части , не дающей
ни сена, ни выпаса, г.

Мондесир выбрал три участка по 10 акров /ок.4га/
каждый. В конце осени первая делянка получила 100 кг фосфата, вторая
такое же количество фосфата и 20 кг хлористого калия, третья – 700-800
кг извести. С наступлением весны, к глубокому изумлению владельца,
первые две опытные делянки покрылись ковром желтого клевера 30-40 см
высотой и такого густого, что большая часть его полегла.

Г. де Мондесир совершенно не сомневался в благотворном
влиянии известкования на кормовые растения. Но интересные его опыты доказывают,
что эти растения довольствуются кальцием, соединенным с перегнойной кислотой,
если в почве достаточно для их развития фосфатов и калия.

Кальция органических
соединений хватает для кормовых растений даже тогда, когда его нет в почве в
достаточном для насыщения этих веществ количестве. Это последнее утверждение,
заканчивает Грандо, является самым интересным и вместе с тем менее всего
ожидаемым».

Мелкая, двухдюймовая пахота, обеспечивая аэрацию почвы,
делает чаще всего излишним употребление этого арсенала дорогостоящих
средств, без которых не могут обойтись (следуя логике заблуждений)
приверженцы глубокой вспашки, при которой внесение извести влияет косвенным
образом, увеличивая уничтоженную глубокой пахотой способность почвы к
аэрации.

«Известкование тяжелых почв, говорит Дегерен, не редко дает
превосходные результаты. Иначе, однако, действует известь на легких почвах.
В Тригноне я обрабатываю почву, которая больше страдает от засухи, чем от
дождей. Самые лучшие урожаи получаются на ней в дождливые годы.

Каким образом можно объяснить несколько разные результаты
на тяжелых и легких почвах? Почему на тяжелой почве Блярингема действие
извести дает хорошие результаты, а на легких почвах Тригнона плохие? Правда,
в последнем случае почва обеспечена кальцием лучше, чем в первом, но только
разница в содержании кальция не может объяснить этих противоположных
результатов.

Действие извести на почву еще не выяснено надлежащим образом,
однако на основании точного опыта Шлесинга можно сформулировать гипотезу. Когда
бросают в воду не содержащую кальций, глинистую землю и, взболтав, оставляют в
покое мутную жидкость, она не очищается.

Правда, песок садится на дно, но глина
остается в смеси с водой в течение нескольких дней. Однако, мутную воду не
трудно очистить за короткое время – достаточно добавить к ней извести или
морской соли. Тогда глина коагулирует, образуя хлопья, которые в скором времени
оседают на дно, образуя слой глины, а вода становится прозрачной.

Это опыт
чрезвычайно занимателен, так как он не только дает возможность понять, почему
известковые воды прозрачные, а не содержащие кальций мутные, а также, почему
прозрачны воды океана, но в равной степени этот опыт объясняет образование дельт
в устьях больших рек.

Мутная вода рек, смешиваясь с морской водой, осаждает
глину и образует наслоения ила, через которые река с трудом пробивает себе
дорогу и вследствие этого образуется дельта. Таким образом, Нил, Гонг, Красная
река (в Тонкине), Ориноко, Рона, Рейн и другие реки впадают в море дельтами.

Разве опыт Шлесинга не может объяснить пользы известкования
тяжелой почвы и вреда, какой она приносит легким почвам? Этот вопрос следует
нам рассмотреть.

Тяжелая, богатая глиной почва малопроницаема для воды
и воздуха. Вследствие недостатков дренов такую почву следует
обрабатывать грядами, чтобы облегчить сток воды. Излишек влаги пагубен
для глинистой почвы, которая в этом случае представляет как бы губку,
пропитанную водой.

В легких же почвах преобладает песок. При выпадении далее
обильного дождя на такую почву, вода быстро впитывается (проваливается) и
уже часа через два бывает доступна для воздуха. Когда же известь соберет в
хлопья то небольшое количество глины, которое содержат такие почвы, то она
еще меньше будет удерживать воду, что увеличит недостатки легкой почвы. Вот
почему результаты известкования таких почв получаются плачевные.

Итак, известкование применяется главным образом с целью
увеличить рыхлость почвы. Но так как при новой системе обработки рыхлость
гарантирована, то потребность в известковании в большинстве случаев
совершенно исключается, ограничиваясь только теми редкими случаями, когда в
почве обнаруживается абсолютный недостаток кальция.

При мелкой двухдюймовой пахоте верхний перегнойный слой
оказывает земледелию неисчислимые услуги. Нитрификация в этом случае происходит
быстро и в нужном направлении.

В Индии, где энергично проходят процессы образования
нитратов и где это может быть легко наблюдаемо, нитраты всегда осаждаются на
поверхности почвы.

Каждый из нас знает, что деревянные столбы построек,
закрытые в землю, гниют гораздо больше у поверхности земли, чем внизу.

Продукты интенсивного разложения перегноя,
растворенные в воде или щелочных жидкостях, промываются дождями к
подпочве, проникают в нижний слой и оказывают или косвенное влияние
на растворимость питательных веществ, или непосредственно сами
участвуют в питании растений.

Искусственные удобрения, как правило, мелко размолоты и
просеяны через сита, но, несмотря на это, как показали опыты Мерккера и
других, они действуют гораздо сильнее, когда вносят в почву в водных
растворах.

Органические остатки не разделаны так мелко, они лежат в
почве большими фрагментами и, следовательно, тем более не могли бы проявить
полного своего действия, даже если бы воздух беспрепятственно поступал в
почву. Растворяющиеся в верхнем слое продукты разложения перегноя
пропитывают каждую частичку почвы, прекрасно подготавливая ее к питанию
растений.

Не менее важно и то, что состоящий из органических
остатков и пористый как губка, верхний слой никогда не может ни
заплывать, ни образовывать корки. После каждого теплого дождя
разложение перегноя ускоряется, верхний слой вместо того, чтобы
уплотняться, как это бывает при глубокой вспашке, разрыхляется,
растет, как на дрожжах и гарантирует постоянный доступ воздуха к
нижним слоям.

В нижних слоях под могучим влиянием атмосферы
разлагаются органические остатки, осаждается роса, поглощаются газы,
размельчаются обломки скал, что все вместе взятое усиливает
плодородие почвы и дает такие громадные урожаи, каких приверженцы
глубокой вспашки не могут представить даже в мечтах.

Конный полольник, используемый постоянно при новой системе
земледелия даже при выращивании хлебных злаков, еще больше способствует
аэрации почвы.

Одним словом, нет сомнения, глубокая вспашка и прежняя
система посева не могут даже частично обеспечить почву той рыхлостью и,
следовательно, тем плодородием, какое ей гарантирует новая система
земледелия.

Засухи, уничтожающие культуры в степях, которые когда-то
были покрыты густой растительностью, это наказание за разрушение глубокой
вспашкой естественного строения верхнего плодородного слоя, также за
уничтожение верхнего перегнойного горизонта, действующего на полях и в
степях подобно лесной подстилке. Сгребание подстилки губит лес, погребение в
подпочве верхнего слоя губит плодородие.

Сбивание скотом, а также коса довершают пагубное действие
в степях и лугах, подобно глубокой вспашке на полях, и вот перед нами
готовое явление неурожая, а часто и голода. Мы объясняем это, согласно
учению Либиха, истощением почвы, а также уничтожением лесов.

Однако главная
причина состоит в том, что, уничтожая верхний слой, мы вместе с тем
уничтожили и рыхлость почвы. Поэтому стало невозможным поглощение почвой
водяных паров из воздуха (ирригация атмосферная), а вместе с этим нарушаются
и другие процессы, которые обеспечивают получение урожая.